Во времена, когда все живые ростки закатаны под асфальт, под ним, в грунте, остаются корни, которые невозможно вырвать. О которых уже, в том числе и благодаря этому проекту, не забудешь.
Остается шепот, который не перекричишь, потому что он почти неслышный.
Новый спектакль независимой театральной труппы «Купалаўцы» «Шэпт» по одноименной книге Сергея Лескетя о беларусских шептухах и знахарках с аншлагом прошел в Польше и Литве и легко может быть показан на любой - большой или малой - сцене.
«Шэпт» в режиссуре Романа Подоляко не требует богатых декораций, реквизит его, кажется, может поместиться в чемодане, а актеры - в легковушке. Все даже еще проще: квинтэссенция спектакля - голос, но какой! Сильный и тихий, гладкий и ершистый, молитвенный и бодрый. Кажется, все сорок с чем-то минут постановки можно слушать с закрытыми глазами. По сути своей это спектакль-заклятие. Аудиоряд его состоит из шепота, рассуждений, песни и распевов.
И это выглядит парадоксально, ведь все эти воплощения и перевоплощения проекта «Шэпт» - книга, выставка, спектакль - родились из серии фотопортретов.
Их автору - фотографу Сергею Лескетю - в начале этнографических экспедиций были интересны не столько сами заговоры, сколько образы старых женщин, представительниц тайной традиции врачевания словом. Фотограф объяснял, что беседы с ними велись между делом и самоцелью не были. Записывал он их потому, что понимал их ценность и уникальность.
Работая почти десять лет над темой, Сергей Лескеть периодически вел дневниковые записи, а после начал писать небольшие тексты к каждому портрету. Постепенно эти описания переросли в подорожную и этнографическую книгу.Следующий этап - в Национальном центре современных искусств в Минске была организована одноименная мультимедийная выставка из снимков, видео и объектов. Некоторые из них появятся после в спектакле купаловцев.
Режиссер Роман Подоляко сначала сделал по книге «Шэпт» небольшой сценический эскиз. А вскоре и спектакль. Роман Подоляко рассказывал, что такое явление, как шепот, его интересовало и раньше, пять лет назад он хотел сделать проект под одноименным названием. По задумке, весь текст в спектакле актеры бы произносили шепотом, и только в какой-то ключевой момент - голосом. «Увидев книгу, понял, что Сергей Лескеть меня опередил», - упоминал режиссер на обсуждении «Шэпта» в Варшаве.
Проект «Шэпт» был подхвачен разными людьми в темные времена, безусловно, не просто так. Его успешность Сергей Лескеть объяснял тем, что знахарство — это определенная часть души беларуса, нечто таинственное и мистическое, озвучиваемое, но неизвестное большинству. Так же, как и шепот, когда что-то произносится, но что, не всегда понятно.
«Странно, - говорит в спектакле герой-рассказчик после визита к одной из знахарок, - одни утверждают, что заклинание - это в первую очередь ритуал, а уже после слова. Другие относят слова заговоров к фольклору, первомагии. Наше знахарство, оно такое незрячее, тихое, таинственное, скрытое от глаз».
Во время спектакля Романа Подоляко царит четкое впечатление, что Светлана Аникей, исполнительница ролей всех пяти героинь-знахарок, обращается к каждому зрителю лично - как к свидетелю тайного ритуала.
Голос актрисы, такой богатый по тембру, ритму и особенностям языка, главный гений этого показа. Один человек играет пять разных личностей, словно первобытный дух рода говорит через нее разными голосами. В том есть сильная символика — это дух последних людей пространства мифа. Ведь ни одной из пожилых женщин из проекта Сергея Лескетя уже нет в живых.
Роль фотографа-путешественника, собирателя древних заговоров, исполнил Алесь Молчанов. В спектакле он слушатель, которому шептухи рассказывают свои секреты и, частично, свою жизнь. Так же как и интерпретатор. Проезжая поездом после встречи с очередной героиней, фотограф вдруг понимает: этот волшебный мир не поймаешь никаким объяснением. Волшебство ускользает, как вода, сквозь пальцы. «Несколько раз перечитал, чтобы убедиться, все ли правильно понял: "Я твае богі знаю". Одно, когда ты читаешь со страниц книжки, совсем другое, когда разговариваешь с живым человеком. Куда это все исчезнет, если уйдут последние сельчане? Неужели это природа просто возьмет свое, и все на этом?» - говорит герой Молчанова.
Сценография этого минималистичного спектакля возникает прямо на наших глазах - и есть результатом старинного колдовства и фантазии сценографки Дарьи Баркун.
Первая героиня спектакля, которую воплощает Светлана Аникей, Макариха, была и первой знахаркой, с которой познакомился рассказчик. Она лечит испуг у детей нитками: "Беру льняную нить и считаю бусины, сколько у меня выходит". Она эту нить и протягивает через всю сцену. Этот резковатый рисунок красного цвета будет держать в напряжении все действие, работая одновременно как знак послания и как защитная зона. Нить, протянутая бабкой Макарихой, зацепится за старые деревенские ножницы и пройдет через закольцованное дерево. Все символы читаемы - нить жизни, ножницы, колесо, - одинаково были понятны и старым полешукам, и людям средиземноморской античности.
Следующая героиня, бабка Ева, лечит травами. Ей 91 год, и мы тоже верим Светлане Аникей, у нее получается менять возраст и темперамент.
Еще одна, пани Ванда, знает, как очистить человека водой: на кривизну, закольцованное дерево, три раза полить водой, а после ей обмыться.
Следующий персонаж, бабка Стася, может спасти деревню от огня с помощью хлеба Святой Агаты, а дом от молнии, поставив сретенские свечи на окно.
Незрячая бабка Зося крестит звездочки, падающие в небе, ибо это души нерожденных детей. Она словно заглядывает в душу своему собеседнику. «Что ты слышишь?»- спрашивает после заклинаний.
«Такая удивительная теплота, будто десятки тоненьких светлых струек переплетаются и поднимаются по моему позвоночнику, снизу вверх. Странно, такого никогда не испытывал...» - «Вот то моя сила».
Две фигуры и голоса - под и над лабиринтом из красной нити. Графически чистый и предельно ясный рисунок. Глубины действию добавляет видеоряд - это различные мистические предметы и пейзажи, которые снимались возле Минска. Подвижное изображение, сцены какого-то загадочного путешествия, поддерживают нашего главного героя в его размышлениях и помогают зрителю лучше осмыслить его внутренний монолог.
Чрезвычайно важной составляющей спектакля является музыкальное сопровождение и прощальная песня без слов в исполнении третьего актера и автора музыки к спектаклю - Дмитрия Лукьянчика. Мелодия пения родилась у него, когда он смотрел на портреты бабушек, сделанные фотографом Сергеем Лескетем, что словно выплывали из памяти детства или рода.
Деревенские заговоры - явление, которое исчезает буквально на наших глазах. В последний момент, сначала с помощью фотографии, после - слова, а после и театрального деяния, эти образы не просто вырвали из небытия, а сделали их нашими и современными, тем, что своей цельностью и силой может дать нам магическую поддержку.
На обсуждении спектакля чуть ли не каждый зритель, который задавал вопрос купаловцам, упоминал знакомых старушек-шептух. И становилось понятно, что это наше общее, и его невозможно отобрать. Во времена, когда все живые ростки закатаны под асфальт, под ним, в грунте, остаются корни, которые невозможно вырвать. О которых уже, в том числе и благодаря этому проекту, не забудешь.
Остается шепот, который не перекричишь, потому что он почти неслышный.
.jpg)
